Гете Квят
Иерусалим
В мире шесть с половиной миллиардов населяющих Земной шар двуногих,
но, наверное, трудно отыскать в человеческой истории еще подобное время,
когда бы человек ощущал такое свое жгучее одиночество...
А мы с тобой спаяны особым родством.
Не обрезанными концами (хотя это тоже имеет свое значение)...
- мы припаяны, как бывают припаяны к одной родной плаценте
(но и это, положим, не всегда предостерегает от резких конфликтов)
- но наша с тобой плацента имеет такой характер, что подобный бесстраховочный исход исключает.
Эта плацента даже не поэзия, а поэт - МАРИНА ЦВЕТАЕВА.
Я уже писал о том, что мы ценим, любим, считаем "своим" того поэта,
который сумел сказать не нам о себе, не нам о мире и не миру о нас, а сказал миру ЗА НАС.
Я говорил также, что поэт - это целый, особый, мир, так же реально существующий, как и Божий мир.
И мы с тобой - кровные дети этого мира. И это трудно разорвать, вернее - невозможно.
Вот госпожа Саакянц (уже покойная), такая маститая цветаеведка,
сколько выпустила томов (сколько на этом вложила чеков в банки),
но она не уловила того, что Цветаева сказала за нее, косноязычную,
вернее, просто не поняла того, что Цветаева за нее ничего так и не сказала...
А вот так случилось, что люди из разных городов,
разных дат рождения и других различий - оказались занесенными
каким-то ветром в одну и ту же точку пересечения географических
широты и долготы, и выяснилось, что мы-то и говорим на одном и
том же языке - потому что мы чудесным образом оказались в одном
и том же Мире, где наш Поэт говорит за нас, и это нас скрепляет навечно...
А вовсе не тот мир - та Вавилонская башня, на которой Бог смешал все языки,
чтобы люди не могли друг друга понимать (потому и царит повсюду чувство одиночества,
несмотря на шесть с половиной миллиардов...)
Но это не значит, что между нами не может никогда
возникнуть спора (спор - не разрыв).
Это не тогда, конечно, когда Поэт говорит за нас,
а когда мы начинаем говорить сами за себя - увы, на том вавилонском языке
- говорим то, что нам подсказывает разность нашего жизненного опыта.
И особенно, когда в поисках понимания мы попадаем в плен чужого давления,
как об этом по-цветаевски сказал Блок:
Такой приниженный и злой,
Торгуюсь на базарах мира...
--------
Помню, по первом приезде (в отпуск) в Москву после
тринадцатилетнего отсутствия (уже совсем в другую эпоху),
пришел на художественную выставку в Манеже, где один из
залов был посвящен абстрактному искусству (подумать только,
в государственном учреждении - выставка абстракционизма!..
Такое вольнолюбие!).В этом зале толпилось больше всего людей
и шли такие ожесточенные споры, что клочья, пух и перья буквально
засыпали весь зал. Послушаешь одних - есть резон, других - тоже
свой резон. Споры о том, почему одни "за", а другие - "против".
Дождался, когда среди посетителей зала образовался некий вакуум (видимо,
пересменка зрителей) - подошел к одному, очень молодому и на вид вполне
симпатичному, яростному защитнику абстракционизма. "Простите, я вот,
к сожалению, совершенно не воспринимаю этого искусства. Вы, видимо,
в этом разбираетесь. Я хотел бы узнать, какое у этого "искусства"
есть обоснование, или основание, называться искусством".
(По одной из моих теорий: любое в жизни явление,
событие, сущность, процесс и т.д. имеет "философское"
обоснование, которое дает этим факторам право на существование,
т.е. они обеспечены исторической перспективой, и сменяющие
поколения будут и дальше их развивать.
Если же человечество не сумеет определить для этого фактора такого
обоснования, то рано или поздно работа над этим фактором приведет
в тупик, и он исчезнет из бытия человечества.
Думаю, что есть в мире такой музей, где собраны все несостоявшиеся проекты.
Всегда находятся люди (пусть "чудаки"), которые пытаются осуществить самые
фантастические замыслы, но если они не связаны с живой историей, то они
обречены на отмирание - следы их разве что в сказках, легендах, преданиях...)
И неожиданно слышу такой ответ: "Да знаете,
я сам не понимаю этого искусства, а спорил потому,
что меня очень возмущали штампованные номенклатурные
аргументы моих оппонентов, их "полит-грамота" мне давно претит..."
Так я и не нашел ответа, почему "искусство" можно считать искусством.
Зато постиг, что так называемая "свобода" выработала у интеллигенции,
помимо красноречия, способность выражать свободу мнений, утверждая "да"
на "нет" и "нет" на "да", не вкладывая в это "нет" или "да" никакого
конкретного смысла, ибо конкретный смысл, - как конкретная собака, порой может сильно кусаться...
--------
США под предлогом, что Ирак имеет оружие массового уничтожения,
вторглись в Ирак, скинули Хусейна. Мировое сообщество не дало США
санкции, оружия не нашли. Либералы всего мира, в том числе и американцы,
стали устраивать бурные демонстрации, требуя, чтобы Америка убиралась домой:
незаконное вторжение, не санкционировано, нет оружия, нарушены суверенитет,
права человека, создан опасный прецедент - теперь любая сильная страна может вторгнуться в слабую страну, пользуясь надуманным поводом...
Даже наши друзья, очень хорошие люди, выходили на эти демонстрации, возмущались Бушем, который пренебрег Правами...
Мы знаем, к чему это в истории приводит...
На телешоу Сорокиной еврей Леонтьев кричал: "Саддам Хусейн сражается за всех нас!"
(т.е. надо понимать, за вольнолюбивое, демократическое человечество).
И я, конечно, как гуманист и антитоталитарист, должен был бы с ними согласиться
и поддержать их: молодцы! Ведь правда на их стороне?
Достоевский, которого не любят наши, - но именно он, как позже Блок и
Цветаева, спас меня от земной лжи - высказал одну простенькую, но ВЕЛИКУЮ
(еще долгие столетия человечеству не осилить ее) мысль: если мне скажут,
что истина есть у них и не с Христом она, я лучше останусь с Христом, а не с истиной.
(Как это понимать? Установлено: когда на улице +18, тепло в домах отключать.
Сделали так, а человек жалуется: "Мне холодно, я замерзаю". Синклит мудрецов подтверждает:
"Всё истинно: на дворе +18". А Христос (то есть то, что он собой олицетворяет) говорит:
"Всё правда, но дайте в дом тепло, чтобы человек не чувствовал, что ему холодно").
Вот и я так написал этим моим славным друзьям, действовавшим из самых лучших побуждений:
Я не хочу и не могу вдаваться сейчас в обсуждение, были ли у
Буша сведения об оружии или его обманывали; я не хочу думать,
дало мировое сообщество ему санкцию или не дало, вправе он был
нападать на Ирак или не вправе и т.п.
Я знаю, что война сейчас уже идет - и на одной стороне сражается Буш, а на другой - Саддам. Буш - средний человек, но он простой и честный малый, он не преступник, не убийца, не людоед, а Саддам - преступник; жестокий, коварный, подлый убийца и людоед, и в этой схватке я могу быть только на стороне Буша, только ему я могу желать победы.
И выходить сейчас на демонстрацию и требовать, чтобы Буш вышел из Ирака,
чтобы торжествовал правый сто крат чудовищный убийца и злодей?! Нет, нет и нет!
Это было бы великим предательством человечности в человечестве.
И они со мной не могли не согласиться.
Да, есть законы, основоположения, правила, нормативы, принципы, истина и т.д.
И этому, оказывается, противостоит нечто высшее и более справедливое - ВНУТРЕННЯЯ ПРАВОТА.
--------
Мы слушаем передачу радиостанции "Эхо Москвы" и телеканала
RTVi под названием "Особое мнение", которое, увы, чаще всего
не особое и вообще не мнение - его давно великий Ганапольский превратил в оголтелое шоу.
Архангельский, Доренко, некогда любимый Киселев, Леонтьев, Лошак, Минкин, Проханов,
Радзиховский, Романова, Сванидзе и некоторые другие, вроде иногда Новодворской (все лучшие журналисты).
И из них только двое: Доренко и Проханов (может, еще и Минкин) - говорят то,
что они действительно думают.
Когда-то при государях состояли шуты-юродивые. Им позволялось
болтать любую чепуху, любую крамолу - поскольку всё это у них было вперемешку,
- их болтовня не имела агитационного значения, но, видимо, давала государям
возможность услышать из первых уст - не смонтированное придворными льстецами
- то, что до народа доходит, то, что народ наиболее затрагивает, и, следовательно,
то, против чего нужно принимать срочные меры.
Такой характер носит и болтовня современных шутов - Леонтьева и Жириновского.
Иногда я прислушиваюсь к ним ради любопытства, но не обращаю никакого внимания.
Так же, как на сводки бюро погоды, когда я не выхожду из дома. То есть как обычно.
Другое дело Радзиховский, Архангельский, Сванидзе, Ганапольский, Кучер - они строят
систему идеологии и тонко подпитывают ее ядом лжи. И смысл их пропаганды: объяснить нам,
что всё действительное разумно и всё разумное - действительно.
Но не плоскостное значение имела в виду Гегелевская философия, которое
стали придавать "умники" этому выражению Гегеля.
Дождь разумен для земледелия, для заполнения водоемов и т.п. Но для прогулки
он не разумен. Однако же он существует. Но мы не радуемся дождю и отменяем прогулку,
а если надо куда-то идти - то придумываем зонтик. И уже зонтик в этих обстоятельствах является разумным.
Но вот наблюдение мудрецов. Увы, в катастрофических ситуациях люди нередко
погибают от нежелания расстаться с собственным зонтиком....
Значит, "разумное - неразумное" определяется нашим отношением к действительности,
а не убогим "Бог дал - Бог взял".
--------
Немецкий народ, который был известен как один из самых культурных,
интеллектуальных, дисциплинированных, духовно насыщенных, - в ХХ веке
совершил тягчайшее преступление против человечности человечества,
допустив к господству в своей стране диких нелюдей и полностью им подчинившись.
Напомню слова Поля Валери (см. у меня в книге "О Марине Цветаевой..", "Атом души"):
Мы видели... как великие качества германских народов... были
направлены на страшные замыслы...
Без стольких качеств - заключает Валери - были бы немыслимы
все эти ужасы...
И самое страшное в выводах Валери: "и не меньше нужно было
нравственных качеств..." (это писалось еще в 1919 году!)
Стоит ли говорить о том, как мы - особенно евреи -
должны относиться к Гитлеру, к его "учению", к его сторонникам и их пособникам?..
И вот в Москве в 1945 году - еще шла война с Германией -
в Лубянской камере я, зек, сталкиваюсь с молодым немецким солдатом Хельмутом
(взятым по так называемому "калмыцкому делу"), который всё не мог примириться
с поражением и для которого Гитлер продолжал оставаться кумиром...
Вот что я писал в своей книге лагерных мемуаров "Л-1-105":
А что бы вы чувствовали, если бы вы были советским студентом,
евреем, у которого немцы в Днепропетровске истребили трех родных
сестер его отца с их семьями, - очутившись бок о бок с немецким
солдатом - последышем фашизма?
И не как враги, а на равных правах заключенного, объединенные
в общем противостоянии всему тому, что не зек: единой тюремной
пайкой, единой прогулкой, единой парашей... Может, и передачей
от еврейской матери с ним делиться?
Я - делился.
--------
А вот еще ситуация. Выдернули нас из больших этапных камер Бутырской
"церкви" (бывшей, разумеется). Разместили в одиночных блоках по четыре человека
- лечь не ляжешь, только на корточках сидим, всю ночь лялякаем. Что еще делать?..
Невысокий, с ранней проплешиной, с бородкой, в очках - московский интеллигент Васильев
ораторствует: вся беда России, что ею нерусские управляют. Особенно много "этих",
что прилепились к России - кровь ее сосут. Но так вечно не будет. Россия от сна
пробудится, и всех, особенно "этих", в мусорную яму отправит...
Попали мы на заводик в Ховрино (бывший "Стройдеталь"). Почему-то нас, только вдвоем
с Васильевым, с ходу направляют на Химкинское водохранилище бревна из воды таскать.
Оказалось, в штрафную бригаду - видимо, для воспитания интеллигентов. Комендант
отводит в какой-то мрачный, оголенный барак. Навстречу дневальный "лыбится":
"У нас тут спокойно... не надо вещи в камеру хранения сдавать..." Но я всё же настоял на камере хранения.
Вечером меня встречает - как будто бы случайно... - тоже какой-то интеллигент
- работает в конторе инженером: "Ой, что вы! Вам нельзя в этом бараке...
Это царство, где вечно пляшут и поют. Я замолвлю за вас слово коменданту".
И меня переводят в ИТРовский барак, где матрацы, одеяла.. И тоже вроде
случайно мне отводят место на верхних нарах рядом с этим инженером.
Я прошу коменданта и за Васильева. Тот и его переводит.
Остался бы Васильев в веселом бараке - от него бы перья и пух полетели...
Ну, стоило ли мне этого антисемита (не просто с предрассудками, а подкрепляет теорией) выручать?
Наверное, "разумнее" было бы поторжествовать над ним, позлорадствовать...
Тогда я просто пожалел его, а теперь рассуждаю.
Я вот какими-то путями "пристроился": "Конечно, из "этих" - они всегда умеют..."
- а он потерпел бы от родной русской власти (которой "эти" управляют).
Вот и еще один аргумент в пользу его теории.
(А "пристроился" я, потому что этот инженер имел спецзадание от известных органов за мною следить).
--------
Дальше мой путь лежал в тюремные камеры, этапы, лагеря, каторжанские лагеря на Колыме и, наконец, в бессрочную ссылку в каком-нибудь населенном пункте на той же Колыме.
Шестнадцать лет (ну, и до этого было общение, недолгое, с разными социальными слоями)
я прожил в окружении, где были воры, грабители, убийцы, мошенники, изменники родины, предатели, власовцы, полицаи, оуновцы, бендеровцы, белогвардейцы, эмигранты, меньшевики, эсеры, коммунисты (точнее, простые члены партии); испанцы, немцы, японцы, корейцы, поляки, западные украинцы и белорусы, молдаване, румыны, литовцы, эстонцы, кавказцы;
православные, католики, баптисты, мусульмане, атеисты.
Среди них могли быть палачи, "жидоморы", враги советской власти, а то просто дивчина,
давшая бендеровцу стакан воды (а попробуй не дать!..), - прошлое их не очень раскрывалось
- но я должен был жить (жить - не существовать) среди них, с ними - и всё это были "МЫ".
А с другой стороны - офицеры, коммунисты, начальнички,
пропагандисты, члены парткома, бюро райкома - в основном русские,
небольшой процент евреев, татар, узбеков, казахов - в общем,
все атеисты (если верующие, то только втайне, в глубине, так же,
как и скрытые и не очень антисемиты), бывшие фронтовики (в основном тыловики)
- и всё это были "ОНИ".
С этими "МЫ" я должен был ходить в одном строю, есть за одним столом,
рядом спать - и никаких не было у меня гарантий, что тот, с кем я
дружелюбно разговариваю, не проливал кровь наших в бою, или даже палачески - еврейскую кровь.
И что мне могут подсказать современные блюстители еврейской морали? Как бы мне следовало поступать?..
И я ведь никогда не брал поручительства у еврейского народа: я ведь рос
в другое время и в других условиях, и мне не надо было ощущать себя евреем.
Но когда пришло новое время и мне напомнили,
кто я по происхождению и по положению, - я не стал отказываться от своего еврейства,
не стал извиняться за это, как и не стал гордиться своей особостью и своей избранностью.
--------
Еврейство, полагаю, это нечто большее, чем даже то,
что думают о себе религиозные (в том числе и хабадники)
- оно никак не исчерпывается ни 613-ью заповедями,
ни исполнением каких-то правил и церемониалов,
и не служение пусть Великому, Всемогущему,
Бессмертному в ущерб своему призванию (призыву) на Землю.
Наши древние Книги, рассматриваем ли мы их как Божественный ультиматум,
или как Указ Цезаря, или как узаконенный конституционный терминал,
или просто как нравственный логос, никого ни к чему не обязывающий,
но позволяющий нам самим ощущать свое право на существование отдельным
- особым - народом, имеющим, как никакой другой народ, такую долгую жестокую
судьбу и не обязанным никому, кроме самих себя, - так вот, эти древние Книги
- уже они вывели формулу, определяющую смысл нашего предназначения -
как ОЧЕЛОВЕЧЕНИЯ всего того, что создано вместе с этой Землей и на Земле.
"Не мсти!" - сказано в Торе, и мудрецы поясняют:
Если кто-нибудь жаждет мщения, пусть постарается добавить к
своим достоинствам еще одно. Это и будет его мщением.
Вот это и был, оказывается, мой удел. Было, что и я отбивался,
защищался и нападал даже, когда мне угрожали, но никогда не мстил.
--------
Нахум Пурер, что ведет в "Еврейском камертоне" недельную главу Торы, утверждает:
Мы не расисты. Каждый, кто хочет, может стать евреем. Если мы
избраны, то, тем самым, каждый может стать избранным.
То есть, хочешь быть человеком - иди в евреи. Словно иди в партию,
скажем, в "Кадиму". Там найдешь умиротворение...
Но проблема вот какая на самом деле.
Мы, евреи, стали, наконец, жить в собственном государстве. Если на нас нападают,
нам угрожают, то мы должны твердо осознавать: мы, евреи, хоть и разные
(ох, слишком разные!..), но все должны быть в одном окопе,
и тогда противопоставление "мы" и "они" закономерно, естественно.
В данном случае мы все, как и зеки, объединены в этом "мы" противопоставлением
"они", т.е наши враги, которые хотят нас уничтожить, стереть с лица земли и государство, и евреев как народ.
Но когда мы живем мирной жизнью, то такое противопоставление:
мы - это евреи, а все не-евреи - это они, просто глупо, ибо такое
деление приведет нас к полному уничтожению.
Мы живем не на отдельной планете - на какой-нибудь Лапуте,
а на едином Земном шаре, который всё более и более уменьшается в своих размерах.
Мы можем позавтракать в Москве, пообедать в Токио, поужинать в Нью-Йорке,
а ночевать возвратиться опять в Москву...
Мы тесно живем среди других народов. В самом Израиле уже много граждан не-евреев.
И постоянно общаемся с русскими, англичанами, американцами, немцами и т.д.
А что нам предлагается? - делить на "мы" (то есть евреев) и "они" (всех остальных).
Раз "еврей" - он уже хороший. А если не-еврей позволяет себе думать по-другому,
и, не дай Бог, произнести что-нибудь неприятное по еврейскому адресу,
- то мы сразу определяем его во враги, и не дай Бог взглянуть кому-нибудь из нас на него пока еще как на человека...
А я не хочу быть в этом "мы" с Цезарем Солодарем, с Евгением Долматовским,
с Элиэзером Фельдманом, который по РЭКе на "весь свет" заявил:
"Мы, евреи, народ гешефт-махеров!" - и гордится этим.
Доктор наук Сыркин из Хайфы любуется героем своего очерка Бенционом из Бессарабии,
"убежденным сионистом", которого местная чиновничья элита никак не отпускала
на историческую родину, потому что он, будучи начальником цеха копченостей
на местном мясокомбинате, эту элиту обеспечивал "бесплатно и в несметных
количествах... вожделенным дефицитом копченостей".
Я не хочу объединяться ни с этим Бенциончиком, ни с доктором Сыркиным.
Так же, как не хочу объединяться с любимцем всех евреев
"великим евреем" Эренбургом, который еще в 30-е годы,
постоянно живя в Париже, убеждал меня, что жить в советской России хорошо,
потому что это счастье, - правда, это счастье блаженных жвачных животных,
но всё равно хорошо потому, что "оно" - счастье.
Могу ли я объединиться с Радзиховским лишь потому, что он - еврей?
С Радзиховским, который публично оскорбил память моего поколения
(из которого выжило 3%, а 97% погибло в огне войны. Там погиб под Москвой
и мой родной брат, ушедший добровольцем в начале войны, и 18-летний двоюродный
брат - под Сталинградом)...
Радзиховский упоенно заявил в "Особом мнении": "Да, Сталин был палачом.
Но Россия только под руководством ПАЛАЧА могла выиграть эту войну".
Да, Сталин мог выиграть эту войну только палаческими методами.
Но если бы Сталин лишился власти - если бы он проиграл эту войну,
то страна всё равно войну Гитлеру не проиграла бы - в ней достаточно
нашлось бы внутренних свободолюбивых сил - разве только война
завершилась бы с таким "крупным недостатком" - понеся значительно меньшие потери...
Никто до сих пор не хочет понять, что страшные потери в этой войне объясняются
не неумением Сталина, а тем, что огромные жертвы для Сталина были главной целью этой войны - его войны...
А мы готовы петь "великому" Сталину дифирамбы...
--------
По Торе Бог обещал сделать нас многочисленным народом, но этого не случилось.
На Земном шаре евреев всего 15-20 миллионов...
И как же нам предлагается жить?..
Я не жажду еврейскому народу гибели, но боюсь -
мы сами, своим отношением к жизни, готовим себе участь печальной тризны.
--------
Я вырос в многонациональной стране, где все были граждане Советского Союза.
Я вырос в Москве, где все говорили на русском языке и все были атеистами.
Я знал о существовании каких-то отличных от других конгломератов людей
- так уж довелось моей судьбе: конгломерат детей (в школах, в пионерлагерях),
глухонемых, лилипутов (сейчас я не припомню, что это было, где они почему-то
находились кучно, и не припомню, чем определялись мои визиты туда - наверное,
с отцом), и меня они не пугали: сестра отца, которая одно время жила с нами,
была глухонемая, а отдельные лилипуты не раз приходили к отцу как клиенты...
А вот евреи, или татары, или еще кто не воспринимались мною как отдельные конгломераты,
и их другая национальность не воспринималась более, чем воспринималось то,
что одни были высокие, другие низкие, одни были блондины, другие брюнеты,
одни были близорукие, другие в очках - все были граждане одной страны,
все говорили на русском языке, все признавали одного Бога - вернее, отсутствие такового...
Передо мною были широко открытые врата, на которых высились заманчивые
призывы, за вратами открывались многочисленные пути, и все они были для меня доступны.
Так шла моя жизнь, пока судьба не опустила надо мной тяжкий свой
молот и не отбросила меня в особый конгломерат, для которого все
пути были отрезаны, а красочные призывы оказались фальшивками.
Как с этим жить, кроме сплошного отчаяния?..
--------
Я был страстным книгочеем, но ничья мудрость мне не помогала.
Из этого безпутного тупика спас меня только Федор Михайлович Достоевский -
этот великий писатель, так не любимый евреями за злые и не всегда справедливые слова о евреях:
Не Бога я не принимаю - я только билет на вход в рай, купленный
такой ценою, почтительнейше Ему возвращаю.
Это стало девизом всей моей дальнейшей жизни.
Усиленный впоследствии строками Марины Цветаевой:
Целовалась с нищим, с вором, с горбачом,
......................................
Алых губ моих отказом не тружу,
Прокаженный подойди - не откажу!
...............................
Никогда никому:
Нет!
Всегда - да!
Блещут, плещут, хлещут раны - кумачом.
Целоваться я не стану - с палачом!
Что было для жителей Советского Союза в 1941-45 годах самым важным, самым главным исходом? - Победа в войне.
Подлые слова Радзиховского означают его поцелуй с палачом...
Марина Цветаева написала так не потому, что одна из многих ее ипостасей -
слыть кабацкой, каторжанской царицей, как бездарно и мерзко ее толкует
в своем предисловии поэтоед Вл.Орлов (Лифшиц), а потому, чтобы в
парадоксальном стиле утвердить абсолютную, безоговорочную свою заповедь:
"никогда, ни с кем и ни за что" она не будет "целоваться с палачом".
И я этот ее завет принимаю полностью.
--------
"Еврейский камертон" за 12 октября печатает интервью
с сопредседателем российского центра "Холокост" Ильей Альтманом,
недавно посетившим Израиль.
Тема интервью: "Судные дни прифронтовой столицы"
(битва под Москвой сквозь призму "еврейского вопроса").
Он рассказывает об октябрьских днях 1941 г. в Москве,
породивших страшную панику, бегство и эвакуацию более
двух миллионов москвичей, и самое главное - вспыхнувший
страстный антисемитизм, враждебность и насилие над евреями
и едва не разразившаяся волна еврейских погромов.
Надо полагать, что Илья Альтман - еще достаточно молодой человек,
чтобы в то время ему в Москве не бывать и самому ничего не видеть и не слышать.
Где же этот научный центр набрал таких материалов,
чтобы выдавать отвратительную ложь за чистую правду?!
Я 17-го октября прибыл в Москву с Западного фронта -
на другой день после самого "судного дня" 16-го октября -
и почти до конца месяца пробыл в Москве, причем целую неделю
мотался по городу, навещал друзей и знакомых, даже с заездом в пригородные места.
Москва не походила на готовящийся к сдаче город.
Похоже, что паника была спланирована специально сверху,
иначе она не могла бы так сразу охватить весь город
(насчет смысла этой паники у меня есть свои соображения).
За всю неделю я ни разу не услышал ни одного оскорбительного
слова ни в свой адрес, ни в адрес евреев вообще.
Отметку, что я несколько иной - что я еврей, я получил в
начале октября, находясь в Особых частях разведотдела штаба Западного фронта.
Мы размещались на верхнем этаже 2-хэтажного здания. Было
время обеда. Вдруг раздался гул вражеских самолетов, шум
взрывов бомб, с треском посыпались стекла из оконной рамы, полетела и сама рама.
Все сыпанули вниз, а я не спустился, пока не доел кашу.
Внизу кто-то из наших положил дружески мне руку на плечо:
"А ты не похож на еврея..." - ? - "Ты не трус".
--------
...Каждый день в сторону Горького уходили колонны мобилизованных военкоматами.
В конце месяца с одной из колонн зашагал и я.
Собралось нас четыре умника (двое евреев и двое русских),
и мы забрались в какой-то грузовик, который нас подвез до
фабричного поселка Лакино, где мы и решили поджидать свою
колонну - чего ноги зря отбивать...
Пустили нас в женское общежитие фабричных ткачих.
Расположились прямо в коридоре. Ночи две-три провели так.
И поскольку я помещался в коридоре, то встречался и перекидывался
словами не с одной женщиной.
Помню, одна средних лет ткачиха, член партии между прочим,
сказала: "А что нам? Сталинский килограмм хлеба у нас никто не отберет".
И ни одного попрека в адрес евреев я не услышал.
Ну, конечно, отдельные эксцессы могли повстречаться
(если особенно покопаться в каких-то материалах,
вплоть до расстрелов на месте: в столице было объявлено осадное положение).
О способности обывателя шушукаться с сплетнями приведу такой пример:
22 июля 1941 г. был первый налет на Москву немецких самолетов.
На другой день уже можно было услышать: "Леваневский прилетал бомбить Москву".
Сигизмунд Леваневский (из поляков) - летчик, спасавший челюскинцев,
- один из семерых первых Героев Советского Союза - пропал без вести
в 1937 году, пытаясь перелететь через Северный Полюс.
Но никакого шушуканья насчет евреев в начале войны я не слышал,
что не раз пришлось мне слышать в конце войны, а особенно после -
от разных начальников, коммунистов и т.п.
Зачем же сейчас - через 65-ть лет - наводить такую напраслину "по еврейскому вопросу"?
Неужели это вызовет к нам, евреям, бОльшую любовь?..
--------
Михаил Бриман, который пятнадцать лет в Красноярске верой
и правдой служил собкором "Советской культуры", - пишет
в израильской газете, что все 15-ть лет дружил с Виктором Астафьевым,
бывал у него на квартире, гостевал и в его доме в деревне, конечно и выпивал там с ним...
И вдруг, уже после смерти Астафьева, газета в России напечатала
какие-то вновь найденные его заметки, в которых Астафьев
(он пришел в больницу, где умирала его мать) в описании
врачихи объединил: ее невнимательность, грубость и неуместное
в условиях больничной палаты изобилие золотых украшений с
национальностью врачихи, - конечно, еврейской.
И тут-то наш Бриман (он живет в Нацрат-Илите) разошелся:
вот где Астафьев показал свое истинное антисемитское лицо!
(А вот мы читаем воспоминания евреев о своем пребывании в гетто.
И они рассказывают, как приходят немцы и требуют выкупа -
и запертые в гетто, уже ранее не раз обобранные, - снова,
оказывается, умудряются собрать среди евреев какие-то драгоценности для отмаза...)
Что же Бриман за 15-ть лет, в совместных распитиях с хлебосольным Астафьевым, -
так и не разобрался в его истинном лице?..
Конечно, в Израиле уже можно лягнуть мертвую собаку, не приносящую прибыли.
Да, Астафьев не питал любви к евреям, но не только к ним.
Да и о своем русском брате мог крепко выразиться (тяжелой судьбы был Астафьев).
Но Виктор Астафьев был один из немногих честных писателей
в советской Руси, который писал правду и о войне, и о том,
что творилось в действительности в стране, победившей фашистское зло.
Лия Борисовна, учитель литературы советской школы, на книгах
Астафьева воспитывала в своих учениках чувство правды
(и как еще писал Пушкин: "Чувства добрые я лирой пробуждал").
И что ж ей было делать, когда "великий" Эйдельман устроил
ведьмовскую свистопляску вокруг Астафьева, полуразрушенного
жизнью человека, из деревни, прошедшего через сиротское детство,
войну и выбившегося в самого совестливого писателя России, -
среди интеллигенции, отплясывавшей демократические канканы,
когда с ее горла чуть сдвинули душившие ее пальцы...
Тот самый Эйдельман, который рос в семье хорошо прикормленного
советской властью "мыслящего тростника" - одного из душителей
Пастернака, пропихнувшего своего сына Натана на исторический
факультет Московского университета в самые антисемитские сталинские годы,
когда евреев и близко не подпускали к тому факультету...
Тот самый Эйдельман, который, угождая новоявленным либеральчикам,
проснувшимся от "заколдованного сна", заявил во всеуслышанье:
"Высоцкий - это Пушкин сегодня!" (напомню, как еще в царское
время демократические студенты, опровергая Достоевского,
кричали про Некрасова: "Нет, нет, выше, выше Пушкина!").
Так вот, этот самый Эйдельман, без ведома и разрешения Астафьева,
пустил по свету их личную переписку, в которой Астафьев был не
очень сдержан и не очень лицеприятен.
В недавно изданных "Дневниках" Эйдельмана мы узнали,
какой отпор из-за устроенной им провокации с Астафьевым Эйдельман
получил от НАСТОЯЩЕЙ интеллигенции: на его выступлении в Пушкинском
доме аудитория демонстративно вышла из зала и т.д.
И что ж ей было делать? - признаваться в том, что она воспитывала
учеников на книгах жидомора, близкого к интеллигентской шайке
"Нашего современника"? Или попробовать с ним объясниться?..
И Лиля наша выбрала второе - написала письмо Астафьеву:
не выражала ему восторгов, но разговаривала с ним по-человечески.
И Астафьев остыл, отошел от обиды, и тоже ответил Лиле по-человечески,
и после этого (не знаем, вследствие ли, но после) отошел от активного
участия в шуме "Нашего современника".
--------
Мы живем среди людей, мы выросли среди русского языка,
среди мировой культуры на русском языке - и что же нам теперь предлагают?!
Отказаться от Гоголя, Достоевского, Чехова, Бунина,
Толстого, даже Пушкина и Цветаевой, потому что натыкаемся
у них на то, что нам как евреям неприятно слышать?..
Мы в книгах Астафьева не читали ничего против евреев,
даже такого, что в своей повести о военной службе один
еврей написал про другого еврея: "Борька Гуревич, конечно,
неплохой парень, но в разведку с ним я бы не пошел..."
--------
Еще я должен объединиться в "мы" с крикливым пьяницей
и бабником Михаилом Леонтьевым - стопроцентным "православным" -
стопроцентный еврей! - любимым президентским журналистом, который,
защищая своего "патрона", готов каждому глотку порвать,
и уж во всяком случае никому слова сказать не даст - всех переговорит и перекричит.
--------
Мы живем на таком маленьком-маленьком шарике среди разных людей,
не только говорящих иначе, но и думающих по-другому, - и куда нам от этого деться?..
Стоим в лагере на разводе. Кто-то благодушно кладет мне руку на плечо:
"А ты не похож на еврея (знакомая песня!), работаешь на общих,
никуда не лезешь, не пристраиваешься".
Я отбрасываю его руку: "Такого комплимента мне не нужно.
Я еврей, и веду себя так потому, что я и есть настоящий еврей".
Из своей жизни вычеркнуть его я не могу - мы припаяны общей цепью.
Но ответить ему так я могу, и, наверное, так и должен отвечать.
Но заставить его думать по-другому, запретить ему так думать - не в моей власти.
Но в моих силах быть в его глазах непохожим на его представление о евреях.
И если ему будут часто встречаться "непохожие" евреи - это единственное,
что заставит его изменить представление о евреях.
--------
Итак, "Эхо Москвы" под водительством Ганапольского ведет передачу "Особое мнение".
Ведущие этой передачи - русские и евреи - приглашают на нее гостей -
более или менее популярных журналистов, писателей - и русских, и евреев...
Я не вижу, чтобы они кого-то изгоняли за не те высказывания.
Разговаривают с ними, спорят, но продолжают приглашать. Значит, диалог возможен и даже, наверное, необходим.
Тот же Бриман резонно пишет, что каждый еврей должен чувствовать ответственность за всех евреев.
С этим надо согласиться. Но не с Рахлиным, который в Союзе был партийным
и служил в заводской многотиражке при парткоме, а в Израиле вначале
кичился своей здешней беспартийностью, а потом стал усердно служить
партии "отцов города" Мирона - Баркана, руководителей нашего афульского муниципалитета.
Рахлин возражает Бриману, утверждая, что опирается на идеи Жаботинского:
Почему я должен отвечать за всех евреев?! Почему мы должны
прислушиваться к тому, что о нас говорят?... Ведь другие народы живут, и у них есть и воры, и проститутки, т.е. плохие, и за них они не отвечают.
Но Жаботинский это говорил, призывая евреев спасаться в своем государстве,
которое еще надо было создать...
А сейчас мы живем в своем государстве, в котором хотим обособляться,
забывая главную заповедь Торы об избранном народе:быть для всех примером добра,
дружелюбия, милосердия, отсутствия эгоизма...
Мы не религиозные. Хорошо, не будем исходить из Торы.
Но не надо забывать о том факте, что мы живем среди других
народов и государств и тесно с ними связаны, и эти связи делаются
всё теснее и теснее, а если мы хотим обособиться -
так это только на какой-нибудь скале, которая высунется из воды в каком-нибудь океане...
В свое время евреи не послушались Жаботинского,
который предлагал им единственный путь спасения, и объявили его своим врагом.
Боюсь, что мы своим отношением, своим поведением добьемся того,
что нам придется высадиться на этой скале. К тому времени
нас столько и останется, чтобы хватило этой скалы...
Или переселиться нам на Луну...
Но боюсь, что и там мы не будем первыми.
--------
Теперь перейду к заключительным моментам нашего разговора,
возникшего в связи с обвинением Лили в ее недостойном поведении:
как она посмела вступить в диалог с таким ненавистником евреев,
как Проханов. Его следует только проклинать, а не разговаривать с ним.
"Эхо Москвы" ведет передачу "Особое мнение".
Если подходить к этому понятию по его точному смыслу,
а не по-иезуитски, вроде Бримана - в одном случае,
или Рахлина - в другом случае, - то это означает,
что слово предоставляется авторитетному среди слушателей человеку,
который высказывает свое мнение, и следовательно, имеет его,
и это мнение особое, т.е. отличное от общераспространенного.
Мы смотрим эту передачу, и вот мы видим, что во всей этой галерее
именитостей ни про кого нельзя сказать, что он говорит то, что думает,
и думает то, что говорит. Все они выступают как будто в каком-то
шоу и исполняют кем-то заказанную роль. Они плохо понимают то,
о чем они говорят, и у них нет ни особого, ни вообще никакого мнения.
За их трафаретами проступает не видная зрителю, но осведомленным
понятная надпись: голос такой-то партии, такого-то клана, таких-то интересов...
Раньше мы делали исключение для трех человек: Доренко,
который теперь совершенно выдохся и сдался под напором
грузинской еврейки Тины Канделаки, - король оказался голый...
Вторым был Минкин. Но после совместного его выступления
с Юрием Колкером (русский еврей, живущий в Англии, сообщивший
в нашей прессе такое "особое мнение": русские, дескать,
потеряли свое право на Достоевского и на Толстого) - выступили
они в разных статьях, но с единой идеей о Великой Отечественной
войне - и теперь любое "мнение" Минкина потеряло для нас всякий интерес.
Они рассуждают: не надо нам было побеждать в той войне Гитлера,
а лучше сдаться ему - какое-то время немного потерпели, а потом
гитлеризм сам по себе и с помощью союзнической мощи отвалился бы,
и Россия зажила бы благостной и цветущей жизнью, как зажили после
войны западные страны, в том числе и Западная Германия. И главное -
людских потерь было бы меньше. Жила же Франция, и лучше бы она не дурила со своим Сопротивлением.
А что, идея неплохая. Вполне можно с нею согласиться. Ну, и подумаешь,
евреи потеряли бы свои оставшиеся три миллиона - разве это может
сравниться с 20-ью миллионами общих потерь (думаю, что с мирным населением и того больше)...
И вот в результате из этого "особого мнения" мы сейчас смотрим только одно - единственное оставшееся.
Это особое мнение высказывает Проханов Александр Андреевич,
когда-то редактор газеты "День", теперь - газеты "Завтра",
которая, между прочим, имеет в России самый большой тираж,
и потому, говорят москвичи, - единственный печатный орган, который сам себя кормит.
Независимо от того, что он думает, Проханов действительно говорит то,
что думает, и думает то, что говорит.
А это, в первую очередь, главная ценность и единственный смысл такой передачи.
--------
Пора нам, евреям, свыкнуться с тем, что в мире существует немало людей,
которые нас, евреев, не любят.
Не в силу корыстных побуждений, не в силу зависти, не в силу
поиска "козла отпущения", не по привычке присоединяться к общему
хору (вспомним споры "абстракционистов" и их противников),
а просто в силу их сложившихся чувств, определившихся их жизненными обстоятельствами.
Подумать бы нам и о том, сколько среди нас евреев, признающих еврейство своей основой,
- таких, кто отзывается об окружающих их евреях очень злобными словами...
Ведущая у Проханова - Ольга Бычкова, вроде полная или частичная наша единокровница.
Мы не на ее стороне.
Да, Проханов часто говорит нервно, возбужденно... Но бесцеремонное,
наглое поведение этой ведущей, которая не дает Проханову говорить,
всё жаждет его подколоть, уязвить и т.д., - возмущает нас больше,
чем даже те его мысли, которые нам не нравятся.
(Зато с Радзиховским сия дама воркует как голубка. Запомнился в их беседе
ее возмущенный возглас: "Почему мы должны продавать так дешево НАШУ нефть этим белорусам!").
Я не принадлежу к партии Проханова. Основная его ошибка, определяющая его мировоззрение, я думаю, в том, что он смотрит не в будущее мироустройства, а все его взгляды обращены в прошлое.
В прошлом, увы, даже в самом золотом, мы найдем только могилы...
Даже вековечные пирамиды - это всего-навсего могилы.
Когда я иду по улице, лица встречных наводят на меня уныние.
Представляю, что и мой собственный вид не улучшает настроение тех,
чей взгляд, нарочито или случайно, коснется моего лица....
Когда же я встречаю малышей, которые мне ответно улыбаются, -
от музыки восторга, начинающей невольно звучать в моей душе, я буквально молодею.
Даже самый Золотой, но уже прошедший век, - это для нас лишь безнадежно запертая дверь...
--------
Меня страшно бесит, когда какой-нибудь Кацис бесцеремонно порочит нашу Марину и разливает повсюду ядовитое зелье своей лжи...
Меня страшно раздражает, что наши газеты бесконечно печатают вранье наших ветеранов о войне 1941-45 гг.
Или когда мы хвастливо заявляем, что еврейский парень, кажется Абрам Левин, совершил подвиг Александра Матросова раньше самого Матросова, и евреи считают себя на той войне "самыми-самыми".
А я думаю, что так называемый подвиг Александра Матросова не мог совершить человек находясь в здравом уме. Это я считаю противоестественным.
Я согласен с принципом Канта о "самоценности каждой личности, которая не должна быть приносима в жертву даже во имя блага всего общества".
Природа подвига заключается совсем в другом.
Вспоминаю, в 1929 году мы отдыхали в Сочи. В эти дни там произошла
авиационная катастрофа, в которой погиб легендарный командарм Ян Фабрициус.
Фабрициус не жертвовал собой, но поступал как истинный МУЖ:
самолет упал в море, и Фабрициус передавал спасателям детей и женщин,
а сам спастись не успел - самолет затонул...
У нас в доме поселилась молодая женщина с мальчиком, Наташа.
В Афуле был теракт, и Сережа, ее муж, закрыл собой беременную жену -
осколок угодил в него, и он погиб.
И когда бойцы идут в атаку, они не бросаются умирать, а каждый надеется уцелеть.
Но проявить себя трусом - стыдно.
Кстати, сам Александр Матросов не совершал никакого подвига самоубийства.
Мне еще в годы войны рассказывал очевидец гибели Матросова - он был в той же части, что и Матросов.
Они в наступлении действительно наткнулись на пулеметный огонь
из врытого в землю дзота, который не давал им пройти.
А над дзотом была возвышенность, и Матросов полез наверх,
чтобы забросать дзот гранатами, - и нечаянно сорвался, и упал прямо на ствол пулемета.
А газетчики, конечно, создали из этого героический миф, который привел в восторг Сталина.
--------
Ну, перейдем еще ближе к делу.
В книге Соминского об антисемитизме, кроме терминов "антисемитизм"
и "юдофобство", используется еще один термин: "асемитизм". Раньше он мне не встречался.
Асемитизм означает отсутствие любви к евреям, или просто нелюбовь.
Но в нем нет никакой враждебности.
Асемит не смотрит на еврея с ненавистью, не желает ему уничтожения,
не призывает ни к какому насилию против евреев. Но еврей ему не свой, и у него нет любви к еврею.
Ну, в истории много примеров взаимной нелюбви одной национальности к другой.
Например, англичане не любят французов - французы не любят англичан.
Но это чувство не переходило во вражду, и они долго жили между собой мирно,
поддерживали отношения и деловые связи, да и сейчас так живут.
Когда я жил на Колыме в Усть-Омчуге, он стал заселяться освобождавшимися из лагеря западными украинцами.
У меня были хорошие знакомые, две пары: Иван и Катя,
Алексей и Иванка. Когда с Ветреного я приезжал в Усть-Омчуг, останавливался
у одной пары или у другой - они даже ревновали друг к другу: почему я остановился у тех, а не у них.
В Усть-Омчуге я проводил по делам два-три дня, и никакой корысти
от моего приезда им не было. Принимали они меня бесплатно: кормили, поили и спать укладывали.
Так сложились у нас чисто человеческие отношения.
Никогда не забуду. Приехал я как-то в Усть-Омчуг, когда моя контора "Продснаб"
решила устроить пышный юбилейный вечер. "А ты что, не пойдешь разве?" -
"Да у меня нет подходящей одежды..." Смотрю, вскоре Алексей появляется
со своим новым пиджаком: "Ну-ка примерь... Вот и пойдешь в нем".
Ведь обидно было при нашей серой, таежной жизни не попасть на такое торжество,
что раз в десять лет случается...
И все-таки я был для них не "свой".
Они не хотели, чтобы их девчата выходили за русского, даже за советского украинца.
Ну, а о еврее, который еще не того вероисповедания должен быть, - и говорить нечего.
Вот нечто подобное - отношение к еврею как не к "своему" - Соминский и называет асемитизмом.
И что вколочено столетиями, за годы не выбьешь...
--------
Ну, не любил Ф.М.Достоевский евреев, не любил поляков, и не только их, наверное.
Еврейское "избранничество" страшно раздражало Л.Н.Толстого.
Он со своей идеей всемирного братства не мог этого принять.
Для него это было просто высокомерием.
Недавно кто-то с возмущением цитировал "Еврейский вопрос"
из "Дневника писателя" Достоевского.
Не скажу, что я солидарен во всем с Достоевским. Он многого
не знал и слишком доверялся газетным и журнальным публикациям.
Но вот к Достоевскому-антисемиту шли письма, в том числе и от
"просвещенных" и умудренных евреев, которым Достоевский отвечал,
с одной стороны отмечая достоинства авторов, а с другой - с какой-то раздражительной укоризной.
Для начала отмечу, что раздосадованные евреи не требовали секир-башка Достоевскому, а вступали с ним в диалог, оспаривали его.
Я бы в первую очередь из всего "Еврейского вопроса" выделил такие слова Достоевского:
Всего удивительнее мне то: как и откуда я попал в ненавистники
еврея как народа, как нации?.. Когда и чем заявил ненависть к еврею
как к народу? Так как в сердце моем этой ненависти не было
никогда, и те из евреев, которые знакомы со мной и были в сношениях со мной, это знают, то я, с самого начала и прежде всякого слова это обвинение снимаю, раз навсегда.
У меня нет никакого основания не верить Достоевскому. Он считал,
что евреям нужно дать все права, которые имеют другие граждане Российской империи.
Достоевскому не пришлось узнать истинного положения евреев - к сожалению,
этому мешали сами еврейские корреспонденты писателя.
К тому же мы знаем, что Достоевский писал свой "Еврейский вопрос" далеко не в самые худшие для евреев России времена.
Я уверен, если бы он предвидел грядущие еврейские погромы, а тем более - какая судьба ожидает евреев в ХХ веке, он бы не стал писать так резко.
--------
Так вот, решим вопрос о Проханове.
Правомерно ли было так грубо предавать проклятию Лилю,
упрекать ее стыдом и другими карами за ее обращение к Астафьеву?.. За ее обращение к Проханову?..
Я думаю, что Проханов вполне может подписаться под словами Достоевского о том,
что в его сердце нет никакой ненависти к евреям как к народу.
Мы не знаем его высказываний о такой ненависти.
Скорее, его можно назвать асемитом - человеком, у которого нет любви к евреям.
Он относится отрицательно к евреям Израиля и к евреям, живущим в России, за их политическую ориентацию.
Повторяю, Проханов для нас сегодня - единственный человек из этого шоу
"Особое мнение", который говорит то, что думает, и думает то, что говорит.
А его газета "Завтра" имеет в России из всех газет, может быть, самую большую читательскую аудиторию.
Мы не можем отвернуться от судьбы России, в которой обитали и наши предки,
и наши родители, да и мы сами имеем причастность к тому, что там происходило,
и у нас остались там дорогие нам связи, и там, наконец, гуляет просторно,
как родной, язык русский - единственный, на котором мы можем изъясняться
и впитывать многотысячелетнюю мировую культуру.
--------
Русскоязычные евреи - ведущие этой передачи - ведут прилюдный разговор с Прохановым.
Почему же евреи из Израиля находят возможным нас попрекнуть за попытку диалога с Прохановым?
- что, мы потянулись в какое-то антисемитское логово и преклонили головы перед махровым антисемитом?...
Почему вам не стыдно, когда израильские СМИ упорно талдычат о ликвидации
"духовного лидера Хамаса шейха Ясина", нагнетая - и не только в еврейские мозги -
сознание, что евреи до того дошли, что убивают беспомощных "духовных лидеров"
(а уж в каком жалком, беспомощном состоянии был этот Ясин, каждому известно)?
И только где-то мельком один раз прозвучало, что у Ясина руки были в еврейской крови.
Почему не было сказано, что ликвидировали страшного убийцу, у которого руки по локоть в крови,
- а такого убийцу выбирают в свои духовные лидеры?
Почему никому не было стыдно, когда еврейский попрыгунчик некий Кацис по всему миру позорит и клевещет на нашего любимого поэта Марину Цветаеву, в то время когда хорошо известно ее особое отношение к евреям и особое отношение евреев к ней?
А психиатр господин Турецкий, выступивший на защиту Кациса
и побоявшийся ответить мне на разоблачающую его статью,
по-прежнему пытается исподтишка куснуть Цветаеву, тиснув статейку о том,
что Цветаева и Солженицын в один, можно сказать, голос выразили ностальгию по Белой армии.
Причем, к Солженицыну он отнесся с большим снисхождением, а Цветаеву постарался укусить побольнее.
Идет речь о ее ответе Мандельштаму на его "Шум времени".
Самонадеянность господина Турецкого равна его невежеству.
"Ответ Осипу Мандельштаму" написан Мариной Цветаевой за границей в 1926 году
- уже после того, как Сергей Эфрон напечатал в 1924 году свой очерк "О Добровольчестве",
в котором он пишет, что героических Георгиев сожрала "черная плоть жоржиков" - таков был итог Белой гвардии.
Какая же после встречи с Эфроном у Марины Цветаевой могла быть ностальгия
по "Белой армии"?.. - ведь ее "Лебединый стан" при ее жизни даже не был опубликован...
Почему же мы не выступаем в защиту Цветаевой? Почему мы не подвергаем остракизму господ Кацисов,
Турецких и прочих брехунов, а набросились на бедную Лию Борисовну, осмелившуюся вступить
в контакт с таким "чудовищным антисемитом" (и "предателем"?), как Проханов?
И есть ли у нас какие-нибудь доказательства зловредного антисемитизма этого господина?
Если есть, пусть нам предъявят - мы убедимся, ужаснемся, устыдимся, покраснеем -
и откажемся от своих постыдных поступков, и присоединимся к хору проклинающих
этого господина и, наверное, подвергнем бойкоту - можно сказать, еврейское -
"Эхо Москвы", допускающее на свои передачи таких ненавистников.
И заодно рава Авраама Шмулевича из Хеврона, который уважает Проханова,
дает ему обширное интервью в газету "Завтра" и которого недавно обвинила российская власть,
что он, рав Шмулевич, был организатором московского "Русского марша" 4-го ноября...
А если Александр Проханов просто не испытывает любви к евреям (а есть, например,
такие типы, что ненавидят женщин, стариков, не терпят детей, не пьют молока,
не едят маслин и т.д. и т.п.)
Или даже еще больше, просто их не любит, то, очевидно, это еще не повод, чтобы
"Эхо Москвы" его прогнало со своих радиоволн, а RTVi со своего экрана.
--------
Мы живем в уединении в скромной Афуле, не знаем, увы, основного языка,
а окружающие нас русскоязычные, к сожалению, очень далеки от наших духовных интересов.
"В поисках собеседника" - назвала свою единственную книгу наша Лиля.
Это название хорошо отражает ее духовные запросы.
Она прожила такую жизнь, не гоняясь за золотыми самоварами, каменными особняками,
алмазными ожерельями и т.п. - а прожила свою жизнь, находя высшее удовлетворение
своей жизни в своих учениках и в тех часах, когда открывала не жемчужины в ожерельях,
а жемчужины стихотворений Пушкина, Лермонтова, Баратынского, Тютчева, Блока,
Пастернака, Цветаевой, и замуж вышла не за удачливого бизнесмена,
а за "неудачника"-студента, оканчивающего в сорок два года Литературный институт.
Он-то и включился в ее духовные запросы.
И вот нам-то бросается упрек, что мы якшаемся с "пособником Гитлера"!..
А разве мы по своей судьбе, по своему мировоззрению соответствуем
статусу защитников "пособников Гитлера" или "палача Сталина"?..
--------
Так как же проявил себя Проханов?
Мы внимательно слушаем его "Мнение", но я ничего не могу припомнить "преступного" в его высказываниях.
Он сочувствует арабам? Его право.
Но сколько сотен тысяч арабов являются полноправными гражданами Израиля.
Мы их встречаем среди водителей автобусов, механиков, письмоносцев, фармацевтов, врачей...
Что же, их всех тоже следует желать утопить в Средиземном море?..
Проханов говорит, что Израиль не имеет легитимного права на существование.
(Разве он говорит, что Израиль следует полностью уничтожить со всеми евреями?).
Увы, тут я согласен с точкой зрения Проханова.
Еще в Москве я говорил: если Израиль владеет какими-то территориями незаконно,
он должен, как это ни будет больно, их вернуть... Сейчас даже не ХХ век - на носу век ХХI.
Вообще я считаю, что Израиль не должен был соглашаться на создание
своей независимости на тех условиях, которые ему предоставлял ООН...
Не было другого выхода? Неправда. В мире складывалась такая обстановка,
что ООН уступил бы требованиям Израиля.
Но верхушка согласилась, потому что это было в ее выгодах.
А такого, как Бен-Гурион, нельзя было выбирать своим лидером.
Как нельзя было допускать до власти многих наших исполнителей -
Шарона, Барака, Ольмерта... которые заботятся не о том, чтобы
направить всех евреев Израиля на правильную и необходимую идею
самоидентификации, а о том, чтобы побольше набанковать на свои счета денег, престижа, власти...
Но я и против того, чтобы отдавать незаконные территории путем бегства и насилия над своими гражданами.
А только как победители, восстанавливающие попранную справедливость...
Наверное, не случайно, что после Шестидневной войны не один
Ганди мечтал об этом восстановлении и добивался его...
А сейчас уже ХХI век...
--------
Слово "еврей" не обладает силой магического воздействия на меня.
Такие евреи, как Леонтьев, Кацис, Радзиховский и много других
подобных имен не лежат в глубине моего сердца...
И они не заменят мне других - нееврейских - имен, чьи деяния,
мысли, высказывания были мне в жизни путеводными звездами - хранителями...
--------
Геточка, а ты в моем сердце занимаешь его самую середину,
у нас одна общая духовная праматерь - Марина Цветаева...
Я никогда не забуду, что именно это имя, прозвучавшее вслух,
притянуло нас друг к другу, привело к нашему общему единению-союзу:
я, Лиля, ты... И продолжается столько лет...
Я уверен, что ты согласишься с тем, что твой порыв присоединиться
к упрекам Лиле - в контакте с "пособником Гитлера" - был ошибкой,
минутным недоумением, навеянным воздействием шаблонных трафаретов, некоторых авторитетных товарищей...
Нам раскаиваться не в чем, а они грубо ошибаются.
Анастасия Цветаева в канун своего почти столетия сказала:
Мы с Мариной никогда ничего не имели общего с антисемитами.
Хотя они когда-то писали Розанову, но не антисемиту Розанову, а запутанному философу, который в конце своей жизни горько покаялся за свои кунштюки против евреев.
Мы с Лилей тоже никогда не потакали ни антисемитам, ни конъюнктурщикам, ни карьеристам, ни демагогам, ни лжецам, ни спекулянтам, ни предателям, ни провокаторам...
Чужой неправде всегда противопоставляли свою правду.
Но никогда не отстранялись от диалога с чужими заблуждениями.
Перетянуть заблудшего на поле истины - всегда дело правое.
Любящий тебя и верящий тебе,
Генрих Натанович
ноябрь 2006 года,
Афула
Назад
