/…/ Правду говоря, если бы не присуждение этой книге израильской премии, я бы, наверно, не стал читать произведение лагерного жанра. /…/ Но после чтения Горчакова я, как видите, вынужден был сам взяться за перо.

Ибо Горчакова не удовлетворила вся прежняя лагерная литература, и даже лучшие, классические ее образцы. В его восприятии она все-таки литература… А для него лагерь – не поэзия, не литература, но часть истории. Биография – хотя и не лагерной системы, не лагерного поколения, а только одного человека. Самого себя. Зато точная биография, без малейшей примеси фантазии: вот так было на самом деле, и мне всё равно, что вы об этом привыкли думать в своих салонах, господа… /…/

Один из самых интересных фрагментов книги Горчакова для меня лично – это его размышления об экономическом смысле лагерей.

Ведь каждому вроде бы из Маркса известно, что рабский труд в ХХ веке нерентабелен, потому что на рынке неизбежно проигрывает труду капиталистическому. Как же получилось, что на огромных просторах Евразии возникли колоссальные рабовладельческие латифундии? Что эти латифундии принадлежали государству, ничего в принципе не меняло: в Древнем Египте рабы тоже составляли государственную собственность!

Повторяю вопрос: как получилось, что государства, чья экономика в значительной мере держалась на труде рабов (СССР, Китай), стали мощнейшими державами в ХХ веке? Причем рывок они сделали именно в сфере экономики: в отличие от Германии, где самые крупные лагеря были фабриками уничтожения, конвейерами смерти, в СССР лагеря были именно трудовыми – они должны были давать продукцию. Как же Советы не прогорели?

Размышления Горчакова на эту тему есть размышления человека, наблюдавшего систему изнутри. Так вот, ГУЛАГ был эффективен, пока он работал не на рынок. Выражаясь израильскими терминами, империя ГУЛАГа состояла преимущественно не в ведении министерства торговли и промышленности, а сидела «под Шароном» – работала на хозяйственную инфраструктуру империи, как выражается Горчаков - «на капитальное строительство».

И еще есть у него дивное выражение: разоблачая распространенный интеллигентский предрассудок, что якобы в зонах все сидели «ни за что», он замечает: «Далеко не все сидели по оргнабору».

Между тем продукция капстроительства, да еще построенная в процессе «оргнабора», вовсе не оценивается рыночными мерками: например, сколько стоит железная дорога или шоссе? Кому вы ее продадите? Сколько стоит золотой запас страны, если он фактически не поступает на рынок, а хранится в подвалах в традиционной форме сокровищ? Именно в этих сферах лагеря были необычайно эффективны: они давали возможность сосредоточивать нужное количество людей в нужных точках в кратчайшие сроки!

Большевики фактически явились агентами первичной капиталистической цивилизации, а то, что людей они не жалели, объяснялось традиционным капиталистическим фактором – аграрным перенаселением страны. Сколько людишек ни убирали, новые нарастали с потрясающей скоростью!

А вот когда капстроительство было заверешено и началась, на его основе, эпоха производства товаров, когда переселение народа из деревень в города завершилось – ГУЛАГ начал ускоренно умирать. И – сдох.

Не знаю, как для обычного читателя, а для историка чтение книги Горчакова – полезно: тот, кто ищет не поэзию, а горькую истину, многое в этой книге отыщет. Премию ей присудили справедливо.

Михаил Хейфец

Назад